Вас ненавижу, Данна. Вы ушли в вечность и оставили меня одного. Совсем как тогда, во время моего детства. Я до сих пор помню дни в темной комнате, слезы, страх, боль, одиночество, а, главное, ужасное чувство пустоты. Оно давило на меня, ставило перед собой на колени, мучило, душило, убивало.
Но потом я попал в организацию и встретил Вас. Хоть Вы и плохо ко мне отнеслись с самого начала, но все равно, то чувство мало-помалу отступало, уступая место новому. У меня появилась странная потребность видеть Вас как можно чаще, слышать Ваш голос, пусть даже Вы только ругали меня. С каждым днем эта потребность усиливалась, к тому же то новое чувство давало о себе знать – при виде Вас у меня в животе как будто взлетали тысячи бабочек.
Вскоре я понял, что, видимо, люблю Вас. Конечно, было обидно, что Вы совсем не обращаете внимания на меня, но однажды Вы попались. Поздно вечером надо было выдвигаться на поиски нового джинчурики, и Вы еще днем легли спать. Я подошел, чтобы разбудить Вас и услышал, как во сне Вы произносите мое имя. Я тут же Вам об этом сообщил, едва разбудив. И тогда Вы первый раз серьезно сорвались. Вы хорошенько меня побили, повторяя: «Ты все врешь!», хотя Вы знали, что это правда. А после этого, когда я лежал у стены, теряя сознание и заливая пол кровью, Вы испугались и, подбежав ко мне, сели рядом, обняли, стали целовать и все время повторяли: «Прости меня, прости, ты прав, это я виноват. Дейдара, прости, прости…»
Тогда я впервые в жизни почувствовал себя счастливым. Я был даже рад, что Вы меня побили, ведь если бы Вы этого не сделали, то никогда бы не обняли, не поцеловали, не заговорили о чем-то кроме моего отвратительного поведения…
Мы с Вами потом не пошли ни на какую миссию, а проговорили всю ночь. Я как сейчас помню каждое слово. Вы, несмотря на Ваше напускное равнодушие, знали и помнили много интересного, Данна. Вы рассказывали мне про Ваше искусство, про закаты в Песках, про бабочку, которая в детстве села Вам на голову, про брусничную начинку в бабушкиных пирогах, которая была похожа на кровь и еще про множество вещей. А я молча слушал, обняв Вас и перебирая складки на Вашем плаще, радуясь столь желанной, пусть и возможно недолгой близости.
Мои опасения подтвердились на следующий день. Вы вели себя также как обычно, а когда я имел глупость напомнить Вам о событиях вчерашнего дня, Вы велели мне заткнуться и сказали, что я Вас интересую не больше камушка на дороге. Я тогда очень обиделся, да.
А следующей ночью Вы повели себя опять очень странно. Когда я уже засыпал, Вы позвали меня к себе. Я решил, что эта какая-то дурацкая жестокая шутка, но Вы почти насильно уложили меня рядом с собой, обняли и только после этого заснули. Я не спал всю ночь, боясь пошевелиться и спугнуть это видение, может сон, по крайней мере, мне так казалось.
Утром Вы опять встали и наорали на меня, чтобы я выметался с Вашей кровати и валил куда подальше. Так продолжалось несколько недель – вы засыпали только со мной, а, просыпаясь, выгоняли. Знаете, Данна, с этим было очень трудно смириться. Короткое ночное счастье, а потом целый день Вашей холодности, отчужденности, грубости. И я не мог этого выдержать, я решил умереть.
Я плохо помню, как все происходило. Обрыв, слезы, впрочем, от ветра тут же высыхающие, затем шаг и тут же Ваш крик и руки вокруг моей талии. Потом в голове остались только Ваши поцелуи и виноватый шепот: « Прости, это из-за меня, да? Знаешь, надо было давно сказать – я тебя очень-очень люблю…». Тогда я сказал, что тоже Вас люблю и что-то еще.
А дальше начались месяцы настоящего счастья. Вы не только не прогоняли меня, когда просыпались, но еще и целовали по утрам. Вы были очень добрым, ласковым, искренним, таким, какой Вы есть,… каким Вы были на самом деле. Конечно, на людях Вы вели себя все так же холодно, даже порой били меня, но я готов был это терпеть, зная, что как только мы вернемся в комнату, Вы искупите все грубые слова и побои легкими поцелуями, ласками и всего несколькими словами: « Ты. Мне. Очень. Нужен».
Наверное, я был бы самым счастливым человеком на свете, но однажды нас оставили в убежище ловить этого чертового джинчурики Наруто, или как там его. Вас убила собственная бабушка и какая-то девчонка. Вы ушли, отдав бессмертие, и я остался один. Снова один.
Ко мне вернулось то чувство пустоты из детства, которого я так боялся.
И только сейчас, когда я вспоминаю все это, по моим щекам катятся слезы и смывают пустоту, подменяя ее Вашим образом перед глазами.
Теперь я не сплю по ночам, потому что не могу заснуть без Вас. Лидер даже несколько раз использовал на мне технику принудительного сна, чтобы я не умер от бессонницы.
Теперь я почти ни с кем не разговариваю, потому что помню Ваш голос.
Теперь я не делаю свои глиняные фигурки, потому что на стенах висят Ваши марионетки.
Теперь я практически не ем, потому что боюсь стереть с губ привкус Ваших поцелуев. Меня практически насильно кормит мой новый напарник.
Теперь я ничем не интересуюсь, потому что живу только нашим прошлым. Теперь я еще сильнее люблю Вас, Данна и еще сильнее ненавижу, потому что я снова один.